...Вспоминая сероглазую, я невольно представляю ее единственной… Единственной на
всей земле, с кем я мог испытать отпущенный мне запредел. И, разумеется, ошибаюсь.
Вернее, хочу ошибаться, потому как прекрасно знаю, что в этом мире есть много
красивых и умных женщин, не уступающих ей ни в чем. И, стало быть, запредел –
это не определенное существо, с которым удается сыграть волшебную музыку, а лишь
конкретный отрезок времени, на котором эта музыка могла прозвучать. И должна была
прозвучать. Вот только на месте «единственной» (или «единственного»)
на данном отрезке могла оказаться любая другая, разумеется, только из тех, кто,
вообще, могли оказаться там. В том-то и весь тупик. Можно вернуть человека, можно
найти другого, почти такого же, можно найти и лучше, но нельзя переместить тот
отрезок времени из прошлого в настоящее, ту свою утраченную способность слышать
музыку, объективно не существующую. И видеть необычное в самом обычном, ибо все
сущее – есть обычное, а необычным может быть только лишь видение этого сущего.
Горько сие признавать, а тем самым лишать чудесного нимба тех, с кем мы изведали
нечто, но это действительно так. Есть только память о необычном, и только тогда,
когда ты уходишь вовремя. Хотя бы за день, за дюйм, за темп до того, когда
завершается этот отрезок и угасает волшебный музон. В этом и состоит великое
искусство любви – уловить Изменение еще до того, как оно начинает разрушать это
нечто, и найти в себе силы уйти. И в сущности, перед нами вечно одна дилемма –
либо «уйти, оставшись», либо «оставшись, уйти». Предпочитаю первое, как способ
остроения в памяти маленькой чудной хижины, куда можно войти хотя бы на пару
мгновений, когда земля побеждает и шестнадцать тонн начинают раздавливать твое
сознание. Где можно омыть свою душу утраченным светом и еще раз сказать Ему:
«Благодарю тебя, Господи, что ты дал мне это…»

Карен Джангиров, "16 тонн"

ЛЮБОВЬ - ЭТО...
Для неё:
Любовь - это не когда он говорит "я люблю тебя",
Это когда он бежит за поездом, на котором она уезжает...,
Когда, проводив, он стоит под ее окном...,
Когда приносит ей цветы ранним утром, зимой...,
Когда прислушивается к шагам на лестнице, ожидая её...,
Когда мерит шагами комнату, если она задерживается...,
Когда просит написать, когда она будет дома...,
Когда ставит по привычке две чашки для чая....,
Когда поет и представляет, что Она его слушает...,
Когда сидит у ее постели, когда ей плохо, даже если живет на другом конце города...,
Когда встречает ее поздним вечером и провожает ранним утром...,
Когда целует ее под дождем в осеннем парке...,

Для него:
Любовь - это не когда она говорит "я люблю тебя",
Это когда она крутится перед зеркалом, думая что понравится ему...,
Когда при встрече кидается его обнимать и целовать...,
Когда учится готовить, чтобы приготовить для него...,
Когда готова приехать, даже если дел полным-полно...,
Когда гладит его по щеке, нежно-нежно, когда ему тяжело...,
Обнимает и тихо шепчет нежные слова, когда он устал...,
Когда хочет быть страстной и соблазнительной.. с ним...,
Когда хочет лечь рядом.., даже если он умирает..., или уже умер...

  Одиночество в любви ...

  Темнеет. В городе чужом
  Друг против друга мы сидим,
  В холодном сумраке ночном,
  Страдаем оба и молчим.

  И оба поняли давно,
  Как речь бессильна и мертва:
  Чем сердце бедное полно,
  Того не выразят слова.

  Не виноват никто ни в чем:
  Кто гордость победить не мог,
  Тот будет вечно одинок,
  Кто любит,- должен быть рабом.

  Стремясь к блаженству и добру,
  Влача томительные дни,
  Мы все - одни, всегда - одни:
  Я жил один, один умру.

  На стеклах бледного окна
  Потух вечерний полусвет.-
  Любить научит смерть одна
  Все то, к чему возврата нет.

Зачем слова?

Зачем слова? В безбрежности лазурной
Эфирных волн созвучные струи
Несут к тебе желаний пламень бурный
И тайный вздох немеющей любви.

И, трепеща у милого порога,
Забытых грез к тебе стремится рой.
Недалека воздушная дорога,
Один лишь миг - и я перед тобой.

И в этот миг незримого свиданья
Нездешний свет вновь озарит тебя,
И тяжкий сон житейского сознанья
Ты отряхнешь, тоскуя и любя.

Владимир Соловьев