Черт...не успел...

"I was doing my best to skim through this bright little volume when the bell rang. I crawled off the sofa and opened the door. A kind of darkish sort of respectful Johnnie stood without.

- I was sent by the agency, sir, - he said, - I was given to understand that you required a valet.

I'd have preferred an undertaker; but I told him to stagger in, and he floated noiselessly through the doorway like a healing zephyr. That impressed me from the start. Meadows had had flat feet and used to clump. This fellow didn't seem to have any feet at all. He just streamed in. He had a grave, sympathetic face, as if he, too, knew what it was to sup with the lads.

- Excuse me, sir, - he said gently.

Then he seemed to flicker, and wasn't there any longer. I heard him moving about in the kitchen, and presently he came back with a glass on a tray.

- If you would drink this, sir, - he said with a kind of bedside manner, rather like the royal doctor shooting the bracer into the sick prince, - It is a little preparation of my own invention. It is the Worcester Sauce that gives it its colour. The raw egg makes it nutritious. The red pepper gives it its bite. Gentlemen have told me they have found it extremely invigorating after a late evening.

I would have clutched at anything that looked like a lifeline that morning. I swallowed the stuff. For a moment I felt as if somebody had touched off a bomb inside the old bean and was strolling down my throat with a lighted torch, and then everything seemed suddenly to get all right. The sun shone in through the window; birds twittered in the tree-tops; and, generally speaking, hope dawned once more.

- You're engaged! - I said, as soon as I could say anything."

Благодарю Вас, это действительо Пэлем Грэнвил Вудхауз.
"Jeeves Takes Charge". Прошу Вас, продолжайте.

Это, насколько помнится, все та же "Паутина" Мерси Шелли.

Не самое сложное, признаюсь.
Книжка отличные, настолько, что Вы позволили себе повторить цитирование из нее )
Или просто невнимательно прочли все.

Харуки Мураками, "Слушай Песню Ветра".

Ну же, Умма

Я не вспомню автора, да и название тоже)) Забавный рассказ.

Это называется "Саймон Флэгг и Дьявол".
Фамилия автора , кажется, Порджес.
Зовут его точно Артур.

"Любопытство ее было сильно возбуждено. Она давно  ожидала  признания,
желая и опасаясь его. Ей приятно было  бы услышать подтверждение того, о чем
она догадывалась, но она  чувствовала,  что  ей  было бы неприлично  слышать
такое  объяснение от  человека, который по состоянию своему не мог надеиться
когда-нибудь получить ее руку. Она решилась идти на свидание,  но колебалась
в одном: каким образом примет она признание учителя, с аристократическим  ли
негодованием, с увещаниями ли дружбы, с  веселыми шутками, или с  безмолвным
участием. Между тем она поминутно  поглядывала на  часы. Смеркалось,  подали
свечи, Кирила  Петрович сел играть  в бостон с приезжими соседями.  Столовые
часы пробили третью четверть седьмого.."

Именно так, продолжайте.

Марк Твен, "Письма с Земли".

"Время от времени случалось так, что слова давно умерших совпадали с тем, о чем думали живые (если только последние были живы, а те действительно умерли). "You so beautiful. Je ne veux pas mourir sans avoir compris pourquoi j'avais vecu". Блюз, Рене Домаль, Орасио Оливейра, "but you gotta die some day, you so beautiful but" - и потому Грегоровиус так хочет знать прошлое Маги, чтобы она чуть-чуть меньше умерла от той окончательной смерти, которая все уносит куда-то, от той смерти, которая есть незнание того, что унесено временем; он хочет поместить ее в свое принадлежащее ему время you so beautiful but you gotta, поместить и любить не просто призрак, который позволяет гладить его волосы при свете зеленых свечей, - бедный Осип, как скверно кончается ночь, просто невероятно, да еще эти башмаки Ги-Моно, but you gotta die some day, и негр Иренео (позже, когда он окончательно вотрется к ней в доверие, Мага расскажет ему и про Ледесму, и про типов из ночного карнавала - словом, всю целиком сагу о Монтевидео). И тут Эрл Хайнс с бесстрастным совершенством изложил первую вариацию темы "I ain't got nobody" так, что даже Перико, зачитавшийся каким-то старьем, поднял голову и слушал, а Мага как приткнулась головой к коленям Грегоровиуса, так и застыла, уставившись на паркет, на кусок турецкого ковра, на красную прожилку, уходившую к центру, на пустой стакан на полу у ножки стула. Хотелось курить, но она не станет просить сигарету у Грегоровиуса, не знает почему, но не станет, не попросит и у Орасио, хотя почему не попросит у Орасио - знает: не хочется смотреть ему в глаза и видеть, как он опять засмеется в отместку за то, что она прилепилась к Грегоровиусу и за всю ночь ни разу не подошла к нему. Она чувствовала себя неприкаянной, и оттого в голову лезли возвышенные мысли и строчки из стихов, попадавшие, как ей казалось, в самое яблочко, например, с одной стороны: "I ain't got nobody, and nobody cares for me", что, однако, было не совсем так, поскольку по крайней мере двое из присутствовавших пребывали в дурном настроении по ее милости, и в то же время строка из Перса: "Tu est la, mon amour, et je n'ai lieu qu'en toi..." ("Ты - здесь, любовь моя, мне некуда идти, но лишь в тебя..."), и Мага цеплялась за это "мне некуда идти" и за "Ты - здесь, любовь моя", и было легко и приятно думать, что у тебя просто нет иного выхода, кроме как закрыть глаза и отдать свое тело на волю судьбы, - пусть его берет, кто хочет, пусть оскверняют и восторгаются им, как Иренео, будь что будет, а музыка Хайнса накладывалась бы на красные и синие пятна, что пляшут под веками, и у них, оказывается, есть имена - Волана и Валене, слева - бешено крутится Волана ("and nobody cares for me"), а наверху - Валене, словно звезда, утопающая в яркой, как у Пьеро делла Франчески, сини, "et je n'ai lieu qu'en toi". Волана и Валене. Рональду никогда не сыграть на рояле, как Эрл Хайнс, а надо бы им с Орасио иметь эту пластинку и заводить ее по ночам, в темноте, и научиться любить друг друга под эти томительные музыкальные переливы, под эти фразы, похожие на долгие нервные ласки, "I ain't got nobody", а теперь на спину, вот так, на плечи, а руки закинуть за шею и пальцы запустить в волосы, еще, еще, и вот все закручивается в последний, финальный, вихрь, Валене сливается с Волана, "tu est la, mon amour and nobody cares for me". Орасио - там, и никому она не нужна, никто не гладит ее по голове, Валене и Волана куда-то пропали, а веки болят - так крепко она зажмурилась, но тут что-то сказал Рональд и запахло кофе, о, этот дивный запах кофе, Вонг, дорогой Вонг, Вонг, Вонг"